Лактюхин Артур Владимирович
                                                          Родился 16 октября 1968г

По происхождению - тамошний (Дрезден, Германия)
По образованию - тутошний (Политех, Самара)
По жизни - Весы натуральные.
Посему, все время чего-то ищу...
Пока был молодым и зеленым, жил учился и боролся. (Как завещал великий и могучий...) Точнее сказать, жить учился и боролся.
Слегка пообтершись, поменял амплуа - теперь живу и учусь бороться. Со своей ленью, со своим желанием бороться с ней и т.п.
Эпиграф к своему "творчеству" оставляю прежний:

"Я написал это не для того, что бы вы читали,
а потому, что мне надо было это написать..."

Осень

Тихое сумасшествие осени... Рядом нет никого, кто развеял бы печаль, кто просто, дружески, помолчал бы... В тряпочку... Это осень...

Святое время! Психушки переполнены такими же дураками, как я. Только у меня пока хватает сил держаться... Пока... Но каждую осень все тяжелее и тяжелее. То ли возраст, то ли накапливается в душе что-то. Хочу стать тихим наполеоном! На шприце и без забот... Осень...

На душе тихо и спокойно, как в том гнилом, остывающем пруду... Только редкие, желтые листики сомнений плавают по поверхности. Красиво, блин! Черное зеркало тишины и яркие, как кровь, капельки тревог плавают, кружат... Медленно, неторопливо... Хорошо бы головой туда, в этот пруд! Осень...

Что же я за человек такой? Почему мне не спится тихо в своем углу? Почему я мечусь, ищу? Откуда эти почему? Что за напасть! На душе паскудно и гадко, словно кошки насрали... Тьфу ты, бля! Осень...

Есть один такой, некто А. Его любимое - "А кому сейчас легко?" Завидую... Мне-то не легче, что всем тяжело. Я всех остальных в гробу видел... В белых тапочках. Вышитых перламутром. С меховой оторочкой и бисером... Потому, наверное, и тяжело... Одному... Осень, черт ее побери!

Фигня это все! Люди меня напрягают еще больше! Видеть их не могу. Достали, козлы, совсем... И собак не терплю, на кошек, вообще, аллергия. Рыбок живьем бы растоптал, птичкам головы бы пооткручивал... Щебетуньи хреновы! Дерьма вокруг ошивается полно, а помолчать не с кем... Осень...

Влюбиться, что ли? Да ну его на хрен! Хватит, пробовали мы эту конфетку... Пахнет она чем-то... Первый вопрос - "Сколько зарабатываешь?", а потом уж - "Как зовут?". Обзывали меня уже и "перспективным" и "надежным" и "интересным"... Хоть бы одна сказала - "Любимый"... Э-эх, осень...

А одна, представляешь, даже "другом" окрестила... То же мне, "друга" нашла... Она же, идиотка такая, ко мне даже спиной не поворачивается - боится. Какой же я ей друг тогда? На хрен мне такие друзья, если они ко мне спиной повернуться боятся... Я людей еще не ем... Пока... Я их, просто, по-человечески - ненавижу... Осень, чтоб твою...

Ты еще читаешь? Удивлен... Зачем тебе ЭТО? Это же моя грязь, мои сточные канавы... Вот скоро придет зима, все внутри замерзнет, все будет чистенькое и беленькое... Как саван... Как кто-то очень красиво сказал, - "Ледяное безмолвие..." А пока - ОСЕНЬ...

4.10.1996

Ночная бредятина или Путешествия во сне

Тихо шифером шурша, Крыша едет не спеша...

Народный фольклер

Бред первый. НОРМАЛЬНЫЙ.

Ночь. Льет противный мелкий дождик. Он опускается на землю словно гигантская паутина, склеивая все вокруг. Мир стал липким и мерзким, словно его облили растворителем и он течет, расплывается под легким дуновением ветерка. Издалека доносится странный, дробящийся звук, он не похож ни на что, слышанное мное ранее...

Я иду по крепостной стене какого-то замка. Куда? Наверное, что-то ищу. Предвкушение чего-то гадостного тащит меня вперед, не позволяя остановиться и подумать. Меня толкают в спину невидимые руки, я физически ощущаю себя затянутым в ленивое общее течение. Вокруг ни души. Тишина, прерываемая лишь неторопливым хрустом дождя.

Арена цирка. Или это жертвенник неизвестного мне божества? На цирк это мало похоже - уж очень мрачно и сыро вокруг. Однако, круг арены, вздымающиеся ряды кресел. Обыкновенных, таких, кресел, которые состоят из фанеры и дикого садистского желания сделать вам неудобно. Засаленные и протертые до бесстыдной обнаженности сиделки из дермантина тоскливо провожают меня недобрым взглядом.

Странно, я не ощущаю ничего вокруг себя. Мне ни холодно, ни жарко. Этот гаденький дождик не тревожит меня ничуть. Я не слышу никаких иных звуков, кроме этого тихого, неясного шуршания или потрескивания, не ощущаю жадных прикосновений фанерных кресел - ублюдков. Мне никак. Только внутри меня, в душе, растет и растет, как тесто в кадке, безжалостная уверенность в чем-то ужасно противном.

Блуждание. Долгое блуждание по темным коридорам с тусклыми, покрытыми вековой грязью, лампочками. Замусоренные, заплеванные окурками лестницы. Где я? Если сон - это блуждание в лабиринтах души, то в чей бедлам я сегодня попал? Кто хозяин такого безрадостного бардака? Как получилось, что этот цирк, этот храм смеха и веселья, превратился в смердящую выгребную яму, где никого и ничего нет? Я не верю, что это моя душа. Ощущение, что я в гостях не пропадает ни на секунду. И я бреду, медленно продираясь, между покрытых пылью декораций, разбросанных в самых неподходящих местах словно кости динозавров.

Слышится детский смех. Бр-р! Смех ребенка в таком месте? Это еще противнее, чем наступить в темноте на что-нибудь мягкое и скользкое. Но я иду, я скольжу вперед, словно кукла-марионетка, мои руки и ноги связаны холодной паутиной дождя. Мне никак. Я в нигде. Я просто иду. Не останавливаясь, не оглядываясь. Эдакое паскудное движение без цели, с одной лишь уверенностью в том, что надо двигаться.

Узкий проход, вверх, направо, опять проход, налево, опять... Движение кажется мне бесконечным. Картины вокруг не меняются, лишь потная, маленькая лампочка оказывается то справа, то слева, то маячит где-то в глубине скрипучего, пыльного пространства.

Этого я и ожидал! Точнее сказать - чего-то подобного. Именно ЭТОГО я не мог предвидеть никак. У меня не настолько богатое воображение. Попробуйте себе представить лошадь. Нормальную лошадь, весело машущую хвостом и отгоняющую мух ежеминутно встряхивая гривой.

Нормально? Да, за исключением того, что ЭТА лошадь с человеческой кожей. Нормальная девичья кожа, бархатистая и теплая, даже слегка загорелая. На нормальной лошади. Нормальная человеческая кожа. Лошадь шевелит нормальными человеческими (или лошадиными?) губами, вкусно причмокивая, собирая с пола нормальные детские ладошки и пальчики.

О боже! Я силюсь подпрыгнуть, раствориться в пыли и паутине, нависшей вокруг, но мрак, спеленавший меня, гасит даже мои мысли об этом. Тихий-тихий кошмарик просыпается внутри меня и тонким свинцовым ручейком, дробясь в капли пота на моей спине, падает наружу. Я переполняюсь ощущением брезгливости, оно булькает, выплескиваясь вместе с моим хриплым дыханием.

Весь пол вокруг меня забросан НОРМАЛЬНЫМИ! кусочками нормальных детей! Но нет ни следов ни запаха крови - как будто я попал в мастерскую бога, где плоть еще не осязаема, не жива, в ней нет души и тепла. Миллионы осколков тел разбросаны по стенам, полу, маленькие пальчики тонко хрустят под ногами. Я иду. Меня несет вперед, толкая коленом в зад, какая-то невидимая, могучая сила заставляя меня смотреть вокруг на этот рай паталогоанатома. Странно, у меня нет ощущения ужаса. Все вокруг неживое, холодное, безликое, НОРМАЛЬНОЕ!

Спокойная, умиротворенная лошадь, не на трех ногах, без крыльев и клыков!, а просто - загорело-розовая, медленно пасется, нежно подбирая с пола пальчики мальчиков. В красивых, кораллово-алого цвета, губах тихо похрустывая, словно поп-корн, исчезают ладошки девочек. Или целые ручки и ножки. Лошадь выглядит довольной. Вот он. Вот тот звук, на который я медленно брел, цепляясь остатками спящего сознания за реальность мира вокруг.

Озарение...

Мир внутри нас ирреален! Вот та пружина, которая движет нас в реальном, внешнем мире. Мы пытаемся хоть как-то помирить, сблизить эти две чужие, далекие галактики. Смешно. Глупо. Как это по-человечески! Пытаться переделать что-то, от нас совсем не зависящее, на свой лад. Людей слишком много, у каждого внутри - свой, огромный, ирреальный, разноцветный или черно-белый мир, со своими пространствами и законами. В один из таких миров я и попал. Мне спокойно - я не в своей спокойной реальности, а в одной из миллиардов галактик, медленно и неторопливо кружащихся вокруг и внутри меня.

Опять смех. Не детский, нет! Скорее женский. Я брезгливо, рывком распахиваю дверь под ржавой, полузадушенной лампочкой. Ребенок. Девочка. Лет четырнадцати. Совершенно голая. Мертвенно поблескивает, отражаясь, свет лампочки на обнаженной коже черепа, ладоней, ягодиц, коленей. Она кружится по комнате, тихо танцует, разбрасывая легкими, неслышными движениями худых ножек весь этот мусор и ужас, разбросанный вокруг. Мимо меня проплывают тонкие пальцы, застывшая мертвая улыбка, розовые соски ее по-детски чуть набухших грудей. Плавный, тихий вихрь декабрьского снегопада, осенний дождь листьев, вращение миров вокруг меня.

Все смешивается, перетекает. Из ее смеха, движения рождается лампочка на стене, стекающая горячим воском на мозаичный пол и застывающая детскими ладошками. Ее легкие ступни безжалостно дробят их в пальчики, высыпающиеся золтым дождем наружу, в зал. Розовая лошадь, довольно мурлыча, собирает эти осколки мелодии, кусочки чужих миров и радостно чавкает...

Я втянут в этот мир, я уже готов принять его таким, какой он есть. Человек быстро привыкает ко всему. К жаркой зиме, к убивающей любви, к дождю из камней, к печам Освенцима. Ирреальность внутри нас не дает нам сойти с ума от того неправильного, нелогичного, что рождается из жалких попыток соединить реальность мира и паутину нашего внутреннего мира.

Я привык. Я принял этот мир. Я проснулся.

07-11.12.1995

Признание в любви...

Я ненавижу этот Город! Город, отнявший у меня любовь. Но я его прощаю. Прощаю не потому, что перестал его ненавидеть, нет. Прощаю потому, что не его это вина. Люди, их мысли, их чувства - вот что такое - Город.

Я ненавижу этих Людей! Людей, убивших мои мечты. Но я их прощаю. Прощаю не потому, что перестал их ненавидеть, нет. Прощаю потому, что они несчастны. Несчастны те, что живут в России.

Я ненавижу Россию! Россию, задушившую во мне нежность. Но я ее прощаю. Прощаю не потому, что перестал ее ненавидеть, нет. Прощаю лишь потому, что она устала. Устала быть самой большой страной на Земле.

Я ненавижу тебя, Земля! Земля, родившая меня и мою страдающую душу. Но я тебя прощаю. Не потому, что я перестал тебя ненавидеть, нет! Прощаю только потому, что я люблю!

Я люблю тебя, Земля! Я люблю тебя, Россия! Я люблю Вас, Люди! Я люблю тебя, Город! Я люблю тебя...