Алексей В. АЛЕКСЕЕВ

“Последняя песня Приапа. Стихи 1989-1993 г.г.”

Посвящение

Мне хочется бежать из сумасшедших буден,
Похожих на лицо певца Кола Бельды, -
Я знаю только то, что будущее будет
Свободным от тебя и прочей ерунды.

Не смей произносить “вот так живут поэты”
И мрачно добавлять о “вечной голытьбе”, -
Сегодня я весь день рассматривал газеты,
Но не нашел нигде ни слова о тебе.

Все будет хорошо. Не будет только шанса
Хоть как-то изменить расклад небытия.
Не потому, что я - исчадье декаданса,
А потому, что ты - фантазия моя.

Последняя песня Приапа

Мистер Джонсон не встанет с колен, выбивая взаймы до восьмого,
мистер Бейли - большой бизнесмен и продаст за копейку любого,
мистер Гибсон, берущий аккорд, есть любимец отъявленных снобов,
мистер Крейзи поставил рекорд по прыжкам с небольших небоскребов.

“Мы гуляли в кромешной ночи,
Избавляясь от лишнего веса”.
“Если долго долбить кирпичи,
Получается…” “Красная месса”.
“Посмотрите: на глади пруда
Беззаботно качается бакен”.
“Ты не любишь меня?” “Ерунда.
Этот поезд идет в Копенгаген”.

мистер Скальпер - заядлый хирург, он зарезал немало клиентов,
мистер Пневаш - плохой драматург, и скрывается от алиментов,
мистер Вятчек - отпетый чудак, он снискал пиздоватую славу,
мистер Коннери - просто мудак и любитель бухнуть на халяву.

“Потому что о н а коротка”.
“Не иначе”. “И даже тем паче”.
“Мной испиты до полуглотка
Одинокие ночи на даче”.
“Посмотрите: пасутся стада,
Дожидаясь эпитета “fuckin”.
“Что в стакане?” “Пардон, господа,
Этот поезд идет в Копенгаген”.

мистер Факъю - седой богослов, юдофоб и маэстро отмычек,
мистер Фогель не любит козлов и разводит поэтому птичек,
мистер Кауфман очень горазд над религией предков глумиться,
мистер Блюхерр - слегка педераст, а по вторникам вовсе убийца.

“Я не вытерплю больше измен”.
“Как всегда победили не наши”.
“И вонзился искусственный член
В горемычную задницу Маши”.
“Посмотрите: упала звезда,
Озарив на мгновенье Европу”.
“Мы исчезнем с тобой навсегда:
Этот поезд идет в… Копенгаген”.

мистер Ватсон похож на мента, он застукает эту малину,
мистер Ширли торчит от винта и желает нюхнуть кокаину,
мистер Баттел - футбольный фанат, вечно жаждущий опохмелиться,
мистер Икс - неизвестный солдат.
И другие приятные лица.

Небо

Было сомнительно мило от колокольного звона,
Что откровение свыше не отпускает грехов, -
Ты целовала уныло горькое небо Сиона,
Стоя на солнечной крыше, выше земных голосов.

Было мучительно-тайно знать о бессмертии звона, -
Крыша большого вокзала не умывалась давно, -
Ты целовала детально горькое небо Сиона,
Ты хорошо понимала - небо повсюду одно.

И восходило далеко эхо глубокого звона,
Солнце кружило устало головы сирых ворон, -
Ты целовала жестоко горькое небо Сиона.
Небо жестоко не знало, что существует Сион.

Сельская жизнь

В этой мучительной жизни внезапностей много,
Вот и на днях посреди конопляного поля
Найден подростками труп агронома Петрова,
Несколько раз продырявленный вражеской пулей.

Пятые сутки общественность ищет убийцу -
Над прилегающим лесом кружат вертолеты,
Вызван из области главный по рецидивистам,
Местность оцеплена подразделеньем ОМОНа.

Чай попивая с женой на тенистой веранде,
Где мы когда-то любили забить подкидного,
Я ежедневно читаю в партийной печати
Самые свежие факты из жизни Петрова.

Вышел он рано из дома - проверить посевы! -
И по дороге купил у цыган “Беломора”, -
Кстати, судьба папирос до сих пор неизвестна,
Не обнаружено пачки в штанах агронома.

Вскоре пришла анонимка на адрес райкома,
Якобы все это козни бухгалтера Штейна, -
Незамедлительно был негодяй арестован,
Но не сознался в содеянном им преступленье.

Я вспоминаю последнюю встречу с Петровым,
Ветер играет моими седыми вихрами,
А по тропинке шагает ко мне участковый -
Пятые сутки с обрезом его поджидаю.

Гастелло

После десертного бара тело безумно хотело
Не шалунишку Икара, а капитана Гастелло.

Были доступнее хлеба все атрибуты героя -
Были высокого неба, боли далекого боя.

Детище Третьего Рима, тело блаженно летело, -
Доза душистого дыма преображала Гастелло.

Словно назло белокожим (или насмешка факира),
Он становился похожим на персонажа Шекспира.

Подле десертного бара гибло несчастное тело -
Руки воздушного мавра делали нужное дело.

Игры веселого Феба не привлекали героя
Больше высокого неба, больше далекого боя.

Плач одинокого Гумберта

Я говорю от лица извращенца,
Псевдоизбранника томных старушек:
Истинны лишь поцелуи младенца,
Не оторвавшегося от игрушек.

В сетке заплеванных лестничных клеток
Жизнь протекает немыслимо сложно, -
Много на свете красивых нимфеток,
Только добраться до них невозможно.

Всеми ночами блуждая по миру,
Распространяя флюиды пороков,
Я посылаю проклятья кумиру -
Что Вы наделали, мистер Набоков?

Перекроить бы на радость пииту
Тонкую ткань трагедийного тома,
Всякому Гумберту выдать Лолиту
Из близлежащего детского дома.

Много страшнее дойти до убийства
Ради фантазий своих сумасшедших,
Любо стать жертвою самоубийства
В местной лечебнице для сумасшедших.

Вот оно ты, пресловутое время
Дифференцированных одиночек!..
Белый носочек, спаси мое семя
И сохрани его, белый носочек!..

Богема

Мое смиренное плато, где все не так и все не то,
Подарки местного лито и прочее, - зато
Ко мне приехали в авто - жиды в коричневых пальто,
Они хотят играть в лото, а я для них - никто.

Хотя меня как будто нет, жиды устроили совет,
Признали мой нейтралитет и свой авторитет,
Потом доели винегрет, поговорили про балет,
Друг другу сделали минет (возможно, это бред).

Меня избавили от бед, подкинув сказочный сюжет,
Оставив пачку сигарет и несколько конфет, -
Они исчезли еле свет, но на страницах всех газет,
Какие я беру в клозет - их групповой портрет.

Творится много ерунды при свете утренней звезды,
Но нет ужаснее беды, чем эти вот жиды -
В саду на клумбе резеды они оставили следы,
Сухими вышли из воды, а мне - искать пруды.

Реквием

Во времена беременной жены
Я под собой не чувствовал страны,
Строча стихи за малый гонорар -
Про Нельсона Манделу из ЮАР.

Я начинал о доблести мечтать,
Когда внезапно позвонила мать
И попросила: “Срочно приезжай,
Скончался непоседа попугай.

Как сообщили мне профессора,
Его сгубила русская хандра,
Предчувствие жестоких холодов,
Отсутствие тропических плодов”.

Я бросил дом и глупую жену,
Читающую книги про войну,
Не знающую ровно ничего
Про умершего друга моего.

Покойный не казался дураком,
Он говорил английским языком, -
Устроил бы его репертуар
И Нельсона Манделу из ЮАР.

Он не любил соседского кота,
Неграмотного серого скота, -
Ценя людей по сердцу, по уму,
Порою - неизвестно по чему.

Но под собой не чувствуя страны,
Состав летел по краю целины, -
И на исходе муторного дня
Меня встречала грустная родня.

Прощальный вечер оказался туп:
Из холодильника достали труп,
Закуску и крепленое вино, -
Все то, чего не видел я давно.

Припоминая старые грехи,
Меня просили прочитать стихи, -
Я выдал залежавшийся товар -
Про Нельсона Манделу из ЮАР.

Покуда мать сосала леденец,
Заголосил надравшийся отец:
“Не уходи без слов во мрак ночной,
Восстань над неизбежной темнотой!”

Желая сымитировать орган,
Он поломал игрушечный баян,
Подаренный ему на рождество
Товарищами школьными его.

На радость озверевшей мошкаре,
Сестра копала ямку во дворе,
Не уставая леденец сосать,
Ей помогала старенькая мать.

И вынося любимца на руках,
Я изгонял присутствующий страх -
За свой смешной до ненависти дар,
За Нельсона Манделу из ЮАР.

Мне говорили нежные слова,
А у меня кружилась голова, -
Не зная никакой своей вины,
Я под собой не чувствовал страны.

Но увидал необычайный сон,
Как продвигался черный легион,
А впереди летел по целине -
Мандела на роскошном скакуне.

Под знаменем родного АэНКа
Он истреблял врагов наверняка,
Мечтая, чтобы негры всей земли
Свои права законно обрели.

Сквозь пистолетно-пулеметный лай
Его сопровождал мой попугай,
Как будто вдохновенный альбатрос,
Воскресший неожиданно всерьез.

…Меня под утро разбудила мать,
Решившая семейство похмелять,
И это был решающий удар -
За Нельсона Манделу из ЮАР.

Я под собой почувствовал страну -
Во всю ее длину и ширину, -
Под звуки разухабистых фанфар -
За Нельсона Манделу из ЮАР.

Я написал брошюру про войну,
Чем восхитил родившую жену,
И долго пил божественный нектар -
За Нельсона Манделу из ЮАР.

Ночное дежурство

Не станем указывать координаты
Твоей горемычной больничной палаты,
Где даже по стенам развешаны маты,
Где вещи - чреваты,
все вещи - чреваты.

В моей картотеке одни психопаты,
Они поглощают мои киловатты,
Вся их анатомия проще лопаты,
А лица - чреваты,
их лица - чреваты.

Не надо судить об отцах диамата,
Мочаля оборку ночного халата, -
Про это мгновенно узнает палата! -
Ты тоже - чревата,
опасно - чревата.

Когда наступают приемные даты,
Под окнами бродят бухие солдаты,
Которые все - как один! - ренегаты,
И этим - чреваты,
безумно - чреваты.

Для их привлечения влажная вата
Тобой извлекается из-под халата,
В ответ - раздается стрельба автомата,
Не просто - чревата,
а страшно - чревата.

Не надо смотреть на меня виновато,
Мы будем вдвоем не сейчас, а когда-то,
Не надо стремиться исчезнуть куда-то -
Все это - чревато,
все это - чревато.

Охота на автомобили

Дитя волшебного театра, тебе не многое дано, -
Сегодня наступает завтра, которое предрешено.
Оно разложит неумело первоначальное сырье -
Твое божественное тело на сумасшествие мое.

Я знаю цену недотроге и вырабатываю стиль:
Сейчас промчится по дороге очередной автомобиль, -
Сквозь вероломные туманы, не понимая одного:
Все независимые страны оплачут будущность его.

На положительном исходе бутылка теплого вина,
Ты улыбаешься свободе, которая запрещена, -
Твои намерения тайны, но догадаешься ли ты,
Что подозрительно случайны ее реальные черты.

Пока меня не попросили незамедлительно пропасть,
Охота на автомобили - моя возвышенная страсть, -
Сейчас начнется потасовка, и враг узнает кто кого,
Едва священная винтовка проверит бдительность его.

Раба порочного искусства, держи подальше от огня
Свои загадочные чувства, которые не для меня -
Сентиментального паяца, всегда рождающего зло,
Когда не может выделяться потустороннее тепло.

Меня желать необходимо!.. Но без особенных проблем
Автомобиль несется мимо и исчезает насовсем,
Чтобы когда-то долетело до предрассудка моего,
Что бронированное тело спасло от гибели его.

Последняя попытка

Все игрушки в беспорядке -
Куклы, лошади, слоны.
Мальчик Юджин спит в кроватке
И - опять же! - видит сны.

Снится яркая помада:
- Постарайся улыбнуться!
Снится плитка шоколада:
- Попытайся дотянуться!

На столе лежат тетрадки,
Под столом свернулся пес.
Юджин падает с кроватки
И себе ломает нос.

Кровь стекает на пижаму:
- Постарайся попытаться!
Кровь приводит в ужас маму:
- Попытайся постараться!

Слава вкусной мармеладке -
Боль прошла за полчаса.
Юджин снова спит в кроватке
И не слышит г о л о с а :

- Дотянуться попытаться…
- Постараться улыбнуться…
- Попытаться постараться…
- Дотянуться…
Дотянуться…

Сентимент

Абсолютно не зная прогноза погоды,
Выхожу из народа всегда наугад,
Если вижу тебя на экране свободы,
Некрасивая мисс Алексеевоград.

Ненавижу твое примитивное тело,
Ненавижу твоих сумасбродных подруг, -
Ты последняя боль капитана Гастелло,
Некрасивая мисс Алексеевобург.

Если слышу вдали громовые раскаты,
Понимаю безбожную славу славян, -
А тебе не по нраву славянские хаты,
Некрасивая мисс Алексеевокан.

Ненавижу тебя на развилке дороги,
Где считаются черные сотни ворон,
Все равно, ты протянешь козлиные ноги,
Некрасивая мисс Алексеевобон.

Выхожу из народа на лоно природы,
Чтобы не нанести безответный удар
По экрану твоей драгоценной свободы,
Некрасивая мисс Алексееводар.

Сорок первый

Возвращаюсь домой
Сквозь полуночный мрак,
И крадется за мной
Сексуальный маньяк.

В абсолютной тиши
Убыстряю свой шаг,
А вокруг ни души -
Только этот маньяк.

Светит множество звезд,
Возбуждая бродяг, -
Забегаю в подъезд,
А за мною - маньяк.

По ступенькам скачу
И кричу ему так:
“Обратитесь к врачу,
Нехороший маньяк!”

В настигающий визг
Устремляю кулак, -
И по лестнице вниз
Отлетает маньяк.

В глубине чердака,
Расчленив маньяка,
Ставлю памятный знак:
“Сорок первый маньяк”.

Баллада о любви

Презрев дармовые эклеры и прочий домашний уют,
В лесу у костра пионеры горячее мясо жуют.
Веселый ребяческий говор вплетается в гомон ворон.
“А замечательный повар”, - всерьез изрекает Андрон.

Изысканный ужин итожа на мятых тетрадных листах,
Отрядный вожатый Сережа блаженно рыгает в кустах.
Потом начинаются пляски да речи в защиту труда.
И только Наташины глазки уже не блеснут никогда.

“Прошляться бы вечно в тумане, но в постмодернистском бреду
“Меня предадут на диване, а не в Гефсиманском саду.
“Возникнут отвратные лица и некий квадратный холуй,
“Когда прямо в губы вонзится апокрифом твой поцелуй.
“Ты будешь по-детски невинно лелеять простую мечту,
“Что в западной части Берлина оценят твою пустоту”.

Под утро семейная драма идет на седьмом этаже,
Наташины папа и мама на кухне сидят в неглиже.
Они дожидаются дочку, ушедшую с классом в поход, -
И папа у мамы сорочку на части задумчиво рвет.

Впустую ушла подготовка устроить соседям банкет,
Давно накалилась духовка, а вот содержимого нет.
И папа с великой печали плюется в семейный альбом:
“Наверное, дочку сожрали, а нас обманули кругом”.

“Все это чревато скандалом и даже общественным “бя”,
“Я быть не хочу каннибалом, но я не могу без тебя.
“Сплошное затменье в рассудке, и в теле - опять же! - гнилье,
“Хотя бы на время в желудке почувствовать сердце твое,
“Решительно вмазать по первой за правильно найденный путь
“И тут же дымящейся спермой пролиться в дырявую грудь”.

Но чу! Долгожданные гости надрывно в квартиру звонят,
Большие берцовые кости и череп в руках у ребят.
Наташины папа и мама стоят у раскрытых дверей.
“Случилась отрядная драма”, - икает вожатый Сергей.

Красивые школьные ранцы, в которых лежат шампура.
Как хочется крикнуть: “Засранцы!”, но надо ответить: “Мура.
“Союз-Аполлон” на орбите, а все остальное - прогон!”
И мама вздыхает: “Войдите, сейчас приготовим бульон”.

“Не надо ссылаться на совесть, она захлебнулась в крови,
“Которой написана повесть о нежной и страстной любви.
“Мои подростковые грезы стремятся в далекую даль.
“Все гопники любят березы и глупую рифму “печаль”.
“А впрочем, довольно об этом твердить в азиатскую ночь”.
Он был заурядным поэтом, она - генеральская дочь.

Постскриптум

А. К.

Мы встретимся пасмурным летом
На лоне нейтральной природы,
И будут воспеты при этом
Голодные годы свободы.

Так трудно - остаться эстетом,
Так просто - не выйти из моды, -
Наполнены утренним светом
Голодные годы свободы.

Всего лишь родиться поэтом,
Презреть времена и народы,
Проникнувшись вечным сюжетом -
Голодные годы свободы.

Да встретиться пасмурным летом,
На лоне - нейтральной! - природы,
Где будут разорваны светом
Голодные годы свободы.